Импульс за импульсом, корабль набирал скорость. Как и положено по расчетам – пять лет на ускорение, затем столько же на торможение. Мерно работали датчики контроля жизнеобеспечения, тихо, и все равно нудно, гудел автомат очистки воздушной смеси. За иллюминатором во всю стену, располагалась прочерченная бесконечным числом ярких полос, бездонная пропасть вселенной. Полосы, светящиеся с разной интенсивностью, через которые просвечивали очень далекие галактики, были не что иное, как звезды, проносящиеся в пространстве. Вернее, это корабль летел с такой скоростью, что близлежащие светила, смотрелись как идеальные полоски на школьной доске. Время от времени, интерком выкидывал на главный экран виды точек, привязанных к маршрутизатору. Навигаторы работали исправно, отметки постепенно смещались назад, закидывая йоттабайты данных в отдел обработки информации.
Славка сидел, небрежно закинув ноги на пульт центрального блока управления, размышляя вслух:
   - Зачем нам тупо сидеть и следить за работой всей этой хрени. Система локации подает сигнал, навигация, с учетом всех случайностей, строит маршрут, интерком все контролирует. Человек, пусть он будет супергений, все равно не успеет за потоком информации. Остается только сидеть и любоваться на переливающийся купол ионного отражения, который толкает корабль вперед, ускоряя с каждым новым импульсом. Хотя за два месяца дежурства, по бортовому времени, он успел порядком поднадоесть.
Дежурный мельком глянул на дублирующий сервер. По дисплею бежала красная строка – опасность. Нудно и громко начал пищать зуммер. Славка подпрыгнул от неожиданности, не успев снять ноги, больно ударился о мягкий пол. Вскочив, держась за отбитое место, прижал к горлу ларингофон:
   - Парни, дежурные по смене, бегом сюда.
В ушах раздался вой ускорителей:  - «Что случилось», - перекрывая шум накопительного реактора, прохрипело в наушнике.
   - Тревога, красный сектор, одному не справиться, а остальных будить пока не хочу.
Дежурная смена собралась быстро. Оставив в машинном отделении одного человека, остальные пришли в ходовую рубку. Распределившись по местам у центрального пульта, занялись считыванием поступающего сигнала. Все работало как прежде, главный экран и мониторы отсвечивали окружающей бездной, сбой давала только система наведения. Сонары показали присутствие чужеродного тела. Автоматически, на подсознательном уровне, руки перекинулись на пульт распознания объекта, пробежались по клавиатуре.
   - Слышь, Слав, тут по системе все нормально, это внешний сигнал, - проговорил Виктор, ответственный за внешнюю защиту.
   - Объясни, - обернулся Славка, в этот момент по обшивке постучали.
   - Едрить-етить, на такой-то скорости, - удивился Ромка – лингвист.
   - Роман, переключай сигнал на себя.
   - Ща сделаю, - засуетился спец по переводу, переключая тумблеры.
   - … Цель вашего нахождения в нашей системе… - Удалось прочесть остаток бегущей строки.
Стук снаружи повторился, стучали определенным кодом, только разобрать не получалось.
   - Какова наша скорость, - Спросил Виктор.
   - Около восьми парсек на год.
   - Это более двадцати световых, кто же сумел догнать нас на такой скорости?
   - Я кажется, разобрался, что они хотят, - воскликнул Ромка. – Они требуют впустить их.
   - Серега буди штурмовиков, команда в ружье, и не забудьте заблокировать гроздь, нельзя допустить что бы экипаж пострадал.
На борту поднялась суета, во всех переходах проемы мигали красным, готовые заблокироваться в любой момент. На центральном подали команду о разблокировке приемного шлюза. Зашипели откачивающие воздух насосы. Штурмовая бригада, встала в ожидании по обеим сторонам карантинного хода. Наступила гнетущая тишина. Постепенно делались анализы смеси, поступающей с примкнувшего судна, наличие вредных веществ и бактерий, совместимость всего этого вкупе с нашим составом. Сервоприводы, вскрывающие шлюз, тихо загудели. Проем окутался клубами остатков дегазационной смеси, из карантинного отсека вышли двое.
Роман включил лингвистическую аппаратуру, по фигурам вошедших пробежала горизонтальная зеленая полоска. Пришлые, по виду гуманоиды, в плотных облегающих скафандрах, с гладким лицом. Все с интересом разглядывали плоскость под стеклом шлема, ни глаз, ни носа, не наблюдалось, ровная поверхность с узкой безгубой полоской рта. Пришельцы стояли, не проявляя ни каких эмоций, но тоже осматривали встречающих, это чувствовалось всей кожей, до последнего волоска на голове. Неожиданно, откуда-то изнутри, начался усиливающийся, подавляющий волю и силы, непонятный звук. Команда, зажав уши, повалилась на пол, последними бросили оружие штурмовики.
   - Вот так-то лучше, - ясно и спокойно раздалось в головах, - мы в гости, а вы с плазменным оружием… нехорошо.
   - Вы кто? – Через силу подняв голову, спросил Роман.
   - Мы раса контролирующая данный сектор галактики, - на ментальном уровне ответили пришельцы.
Психическое давление стало ослабевать, люди со стоном начали шевелиться, охранная бригада потянулась к оружию.
   - А вот этого делать не надо, мы к вам с миром.
Славка встал, жестом остановил бойцов, помог подняться остальным. Подойдя к пришлым, молча, подал руку.
   - Тайет, - не открывая рта, представился первый.
   - Тайет, - протянул четырехпалую кисть, второй.
Команда переглянулась, в воздухе повис вопрос, два гуманоида с одним именем. Гуманоиды, так же молча, телепатически ответили на возникшее недоразумение.
   - Если говорить по вашему, мы клоны андроида, находящегося на борту нашего корабля.
   - А как мне с ним пообщаться, - вышел вперед Николай Андреич – капитан.
Пришелец снял шлем, приблизил плоское лицо к голове Андреича, приложил к его вискам руки. Взгляд капитана сразу стал пустым, ушедшим в себя, лишь брови, то взлетали вверх, то сдвигались на переносице.
Общение длилось долго, Славка распределил всех по рабочим местам, в «прихожей» остались лингвист, часть штурмовиков и он сам. С камбуза принесли кофе - пришельцы отказались. Ребята, разместившись кто где, прихлебывая напиток, тихо обсуждали произошедшее.
   - Слушать команду, - встрепенулся очнувшийся Андреич.
Присутствующие резко отставили кружки, выстроились в ряд, лишь гуманоиды не шелохнулись.
   - Первое, думать о чем угодно, но не о том, что делаете. Выполнять все на автомате.
Капитан внимательно осмотрел каждого, его от природы худое лицо, осунулось до неузнаваемости. Появились мешки под запавшими глазами, челюсть мелко дрожала, потускневший взгляд вяло блуждал по присутствующим. Говоря, он старался не поворачиваться лицом к пришельцам.
   - Второе, - после некоторого раздумья, скороговоркой продолжил Андреич, - камуфляж номер один, донести до всех. Свободны…
Команда как по мановению волшебной палочки рассосалась за переборками корабля, оставив капитана наедине с клонами.
Славка проскочил до своего кубрика, приложил ладонь к сенсорной панели находящейся у двери. Стена отошла в сторону, открывая нишу со скафандрами различного назначения. Сдвинув костюмы в сторону, вынул краба - комбез высшей категории. Запрыгнув внутрь, быстро надел шлемофон, накинул с поворотом защитный купол, включил сервооборудование. Дополнительно к основному вооружению костюма, взял парализатор. Пока проделывал все операции, бежал, собирался, в голове назойливо крутилась пошленькая песенка о не спящем барсуке:
   - Тихо в лесу…
Благодаря мышечным усилителям, еле успевал контролировать скорость передвижения. Проскочив в прихожую – увидел штурмовиков стоящих наизготовку и капитана, взятого клонами в заложники. Видя состояние Андреича, повисшего на руках одного из пришельцев, Славка оценил силу ментального удара, от которого защищал костюм. Кивнув ребятам, полукольцом зажали детей дрона. Освобождение заняло пару секунд. Клонов связали лицом к лицу и бросили в угол.
   - Витька, - по ларингофону позвал Славка, - что там с периметром?
   - Заблокирован.
   - Садись на контроль, а мы с ребятами пойдем, отковыряем этот блокиратор.
   - Только осторожно, снаружи ураган.
Бригада вошла в шлюз. Запустилась откачка воздуха, медленно начал отходить внешний кингстон. Витек молодец – сообразил, что не стоит открывать основной портал. Включив силовую связку, не отпускающую выходящего наружу от корпуса корабля, штурмовики по одному начали выбираться на поверхность. Блеснула вспышка, первый приподнявшийся неловко завис на выходе из кингстона.
   - Включить защитный купол, - раздалось в наушнике, следом прозвучал ответ:
   -Тогда половина функций краба работать не будет.
   - Вить, тебе видно что нибудь, - подал голос Славка, - а то у нас один двухсотый.
   - Вижу скрепы, метров пять от вас, видимая высота около двух метров, выше – блок.
   - Ну хоть так, - пробурчал Жорик, бригадир штурмовиков, втаскивая убитого.
Купол краба и полголовы сняло как лезвием, кромка черепа испачкана остатком крови – вытянуло в пространство. Командир положил погибшего на пол и осторожно, на уровень глаз выдвинул над корпусом шлем. Ответ не заставил ждать, луч прошел на ладонь выше.
   - Выход только под куполом, без возражений! – Распорядился старший.
Светясь голубоватым светом, издавая тонкий свистящий звук, защита работала на полную мощность. В окружении силового поля, со стоящими торчком волосами, парни один за другим покидали шлюз. Снаружи, от мощных лучевых ударов все превращались в ползущие синие полусферы, медленно подбирающиеся к ближайшей опоре. Пространство вокруг осветилось росчерками отраженных плазменных импульсов. Первая пара, оплавив особенно надоедливые  стволы, начала подниматься по скрепам на корпус чужого корабля. Славка посмотрел на выдвижной хобот, примкнувший к порталу.
   -Жора, а что если через ихний тамбур пройти.
   - Не стоит, там нас ждут.
   - Но ведь они нас и так видят.
   - Не думаю,  обстрел идет автоматически, от опор, с корабля ни одного выстрела, значит, они не только нас блокируют, сами тоже беспомощны.
   - Мы на месте, - прохрипел динамик голосом одного из штурмовиков.
   - Один режет, остальные закрывают, - распорядился Жора. – Пошли… наша очередь.
Командир и Славик поднялись по опоре, корпус начинался на трехметровой высоте. Выше двухметровой отметки, начала давать сбой защита. На панели под куполом шлема засветилась шкала потерь энергии, оставалось тридцать процентов.
   - Командир, нагрузка очень высокая, - снова раздалось в наушнике, - что делать?
   - Сыграйте на разнице потенциалов, - прозвучало в ответ, - и не стойте на пути потока.
Славка не замедлил воспользоваться советом, выдвинул над плечами двухметровые антенны. По дисплею побежали цифры, мощность поднялась до семидесяти. Более ярко засветился лазерный резак. Вскоре подняли кусок внешней обшивки, за ней изоляторы, несколько слоев сэндвича. Все это сметало в мгновение ока, Славка в полной мере оценил работу краба.
   - Не пойму, чет темно здесь, - пробормотал первый пробравшийся внутрь.
Отверстие засветилось светом фонаря, команда в сопровождении командира влезла в дыру. Взору предстала странная картина – стоящие в ряд пробирки. Или цилиндры, стеклянные цилиндры похожие на большие пробирки. Под высоким потолком, тускло освещая периметр, приличного по размерам помещения, светилась тонкая полоска панелей. От стен отходили толстые жгуты проводов и терялись в темном пространстве загадочного зала. Часть кабелей подходила к ряду пробирок. Группа, со всеми предосторожностями, двинулась вдоль стены по предположительному направлению ходовой рубки. Все помещение, занимали теряющиеся в темноте ряды стеклянных колонн, с непонятным содержимым. Появился проход, ориентировочно метра два на четыре. Двое быстро пробежались с осмотром:
   - Там коконы, что внутри – непонятно, просвечивать надо, - доложил один из ребят, вернувшись.
   - Пока некогда, идем дальше.
Пройдя метров десять, увидели еще одну, таких же размеров  дверь. Проем вел в слабо освещенную нишу, двое стали по краям, один напротив, остальные двинулись вглубь. Загорелся свет, короткий коридор начал смещаться вверх – лифт уходил на следующий уровень.
Выйдя на следующем этаже, группа попарно рассосалась по расходящимся в разные стороны коридорам. У лифта остались бригадир и Ромка, Славка свернул в первый же проход, по обеим сторонам которого располагались уже нормального размера двери. Заглянув в первую, увидел каземат, заставленный трех ярусными шконками. Попытавшись войти, застрял, пришлось втянуть антенны. Славка осмотрел все полки, больше похожие на тюремные кровати, на которых крепко спали прикованные к стене люди. Осмотр следующих кают не дал ничего, везде одно и то же, сопровождающий штурмовик дал сигнал на возвращение. Не оставляя никого, все вошли в лифт. Капсула плавно поднялась на следующий уровень, двое штурмовиков быстро сделали шаг вперед и в стороны.
Отсюда никого не ждали. Перед группой открылось большое помещение с экраном, занимающим всю противоположную стену. У пультов, растянутых на половину зала, двигались плоскомордые. Позади и чуть левее от лифта стояло тронообразное кресло, в котором восседал сам хозяин. Вероятно, он заметил движение в стороне от себя и обернулся. На них удивленно смотрел обычный человек, только огромного, по земным меркам, роста. Команда корабля, бросив оборудование, ринулась на выходящих из лифта штурмовиков. Спустя несколько секунд группа и хозяин звездолета смотрели друг на друга. Человек встал, приподнял руки – показывая, что безоружен, начал что-то говорить.
   - Всем оставаться под защитой, - отдал распоряжение Славка, - Роман, ты и я снимаем.
   - … Стая затея, - раздалось в голове, - вы отсюда не выйдете.
   - С чего вы взяли? – Задал вопрос Роман.
   - Капитан ваш повержен, я еще удивляюсь, как вам удалось пройти так далеко.
Славка машинально активировал систему обратной связи, в ушах раздался противный шум.
   - Пустое, теперь я ваш хозяин, - с нарастающим давлением било по вискам, - отдайте свое оружие.
Человек подошел к Ромке. Тот с вожделением глядя на возвышающуюся над ним трехметровую фигуру, с тупой улыбкой снял купол, расстегнув, начал снимать краба. Славка, пересиливая напор чужого разума, непослушными руками включил защиту. Ноги подкосились, лишь сервоприводы удержали его в вертикальном положении.
   - Ребята, огонь… - Только и прохрипел он, теряя сознание.
Очнулся в санитарном отсеке своего корабля, рядом крутился Михаил – слесарь гинеколог, как  в шутку называли его друзья. Славка повернул голову в сторону, на соседней кровати лежал Ромка.
   - О, очнулся дружок, - склонился над ним гений медицины.
   - Давно я здесь?
   - Почти двадцать часов, но ты еще легко отделался, Андреича вон, еле откачали, до сих пор в реанмационке.
   - А корабль плоскомордых?
   - Так и висит припаркованный, - хохотнул Михаил.
– С ним вообще смешная история получилась. Когда великан начал Ромку раздевать, парни открыли огонь. Попалили его в ноль, и че ты думаешь?
   - Я сейчас ничего не думаю, - ответил Славка, - голова деревянная.
   - Вобщим на его мозгах все работало, а эти плоскомордые – они как пальцы, выполняли все его команды. Как хозяина не стало, они и сбились как овцы в угол. Я вскрывал одного из них – не поверишь, внутри ни кишок, ни желудка, только сердце и мышцы. Мозгов вот, - он сжал руку, - у меня кулак больше. Нервные окончания все привязаны к лицевой пластине, а она работала как антенна приемника. Вобщим они как мураши, вылупился – поработал – здох.
   - Но там еще люди были.
   - А вот люди, это другой вопрос, то ли пища – хотя я сомневаюсь, скорее рабы, и нас плоскомордые так же хотели взять, да не вышло. Вобщим командой посовещались, решили не будить, прибудем на место – руки лишними не будут.
   - А с клонами что сделали?
   - А их привязали к центральному серверу, теперь искин ими рулит, - засмеялся Михаил, - ничего, послушные ребята.
Славка откинулся на подушке, голова слегка кружилась. Медик, не церемонясь, опрокинул его на бок, ткнул в ягодицу шприц с каким-то препаратом, растер ваткой:
   - Отдыхай, завтра в строй.

Ты приходишь из света
теплым первым лучом,
ты приходишь из лета
- солнце и лето – твой дом.
Ты приходишь из света
- и все оживает кругом,
воздушной и солнечной феей
ты приходишь в мой дом…

ОСТРОВ

Нет ничего естественнее желания показать свой дом тому, кого ты любишь.
Тем более, если этот дом именно такой, каким ты его задумывал и строил.

Анька заехала за мной в пять утра.
Встречались мы уже почти семь лет, а жили, по воле провидения, как оказалось, не только в одном городе, но и районе, и, как мгновенно выяснилось ещё при первой встрече -  буквально в нескольких домах друг от друга.
Но самое удивительное в данном факте,  конечно, не это, а то, что познакомились то мы тогда, семь лет назад, не то что в другом городе – в другой стране и абсолютно случайно.
Никаких пляжей, баров или отелей на курортах – ничего подобного.
Но пусть обстоятельства этого знакомства останутся тайной. 
Но – случайность, абсолютная случайность.
Съезжаться мы не стали, а все семь лет ходили к другу в гости, хотя давно обменялись ключами от квартир. Почему? Да мы и сами не знали. Но так было удобно.

Точность Ани была абсолютно военной – договорились – в пять утра, значит – ровно в пять её джип  будет у подъезда. Ни минутой позже. Она никогда никуда не опаздывала, хотя  и не имела никакого отношения ни к чему военному – у Аньки давно было своё небольшое ателье и, вроде, подобный бизнес такой  чёткости не требовал.
И зачем ей потребовалось это ателье, я тоже не понимал – откуда у неё появилась любовь к моде? У  самой Аньки любимый наряд был очень прост и неизменен – короткое чёрное или белое обтягивающее платьице. И короткое настолько, что, будь оно ещё на пару дюймов короче, то смысла его одевать не было бы вообще. Под платьем всё равно обычно ничего не было. Только в холода появлялось что-то сверху – куртки или меховые шубы, а вот они были чуть длинны, на мой взгляд.

Джип – Land Cruiser Prado, был мой.  Но вот за рулём всегда сидела только Анька.
Ей как-то просто пригнали машину к дому и занесли документы. То, что у неё были права, я знал.
- Зачем? – спросила она меня тогда по телефону.
- Я просто никогда не сяду за руль, - ответил я и повесил трубку.

Поэтому тем чудным ранним июньским утром из подъезда своего дома я вышел ровно в 04.58.  Пришлось выйти чуть раньше, так как я тащил огромную сумку со всякими вкусностями и хотел отдышаться перед тем, как садиться в машину.

Анька была точна, как всегда.
Открыв дверь машины, но не выходя, она спросила: И куда мы едем в такую рань и в выходной? Давай, выдавай тайну Золотого Ключика!
И на меня насмешливо  взглянули самые прекрасные в мире зелёные глазищи.
- Не-а, - честно ответил я, загружая свою сумку в багажник.

Мы никогда с ней не ругались. Спорили иногда, по разным мелочам, конечно, но не более.
- Ну какое мнение может быть у человека ростом в сто пятьдесят семь сантиметров? – всегда тогда спрашивал я.
- У меня сто пятьдесят семь  с половиной! – всегда возражала Анька и хохотала.
И обычно тогда я с ней соглашался.

У чисел есть своя магия, не находите?
Её рост с идеальной точностью был равен трём древнеегипетским королевским локтям – числу магическому и очень и очень старому. По одной из теорий современных учёных о длине данного локтя в современных величинах измерения, разумеется.  Мнение  самих древних египтян о данном вопросе пока не известно, но для меня это были самые магические сто пятьдесят семь сантиметров в этом мире, да ещё и с целой половиной. Поэтому именно в эту теорию о древнем Египте я верил безоговорочно. Надо же во что-то верить?
Ну, а число три почитают столько народов, что и не перечесть, и это всем известно, особенно китайцам. А есть кто многочисленнее из убеждённых?

Я сел в машину.
- Куда едем? – спросила Анька, и что это значит :  «я тебе невиданный пикник обещаю?»
Я  вздохнул и протянул Аньке карту, указав на ней маленькую точку. -  Это было посреди леса и от города километрах в ста двадцати по прямой.  На карте от одной из дорог к цели путешествия карандашом был прорисован  извилистый петлеобразный маршрут с частыми отметками спутниковых координат.
- Так там нет дорог! – удивилась Анька.
- А зачем я купил тебе джип? – спросил я в ответ. По этому пути проехать можно, я знаю.
- Так что там? – спросила Аня.
- Озеро, - ответил я. Очень маленькое озеро. На картах такого масштаба его нет. Не всё важное и маленькое есть на картах, поверь.

По пути мы почти не разговаривали. 
Но, насколько я знал Аньку, она о чём–то усиленно размышляла.  В какой-то диалог мы вступили, только когда наш путь перешёл к той самой – извилистой части маршрута, проложенной по лесу.
Как Анька ругалась! Это было шедевром. Без единого матерного слова она высказала очень много оригинальных мыслей о дороге, особо крупных кочках и ямах . Особенно досталось тем двум  ручьям, что встретились нам по пути.
Я хохотал от души.
- Ну как можно было найти что-то общее между лесным ручьём с крутыми илистыми берегами и характером её бабушки?

Машина стояла на берегу озерца.
Действительно крохотного – размером, от силы - гектара два. И почти идеально круглого - маленькой родниковой ламбы.
- Не выходи из машины, - попросил я.
- А в кустики? – возмутилась Аня.
- Десять минут не лопнешь? – спросил я.
- Десять – нет, – заверила Анька, - но скажи, а зачем нам было нужно выезжать в такую рань? В пять утра?
- Потому что солнце встало в 3.04. А для нас было очень важно время появления здесь и именно сегодня.
Теперь Анька высказала ряд очень оригинальных мыслей о дороге, озерце и моём предложении.
- Если хочешь воевать и побеждать, никогда не воюй с женщинами, как сказал однажды один король, - ответил я,  улыбнувшись.
- Какой король? – поинтересовалась Анька.
- Фридрих Великий, Friedrich der Große,  король Пруссии.
- И ты его слушаешь? – Анька усмехнулась.
- Его? Конечно, нет.  Наоборот, я часто с ним спорил. А не слушался я вообще никого и никогда, но  я люблю слушать умные мысли. Ты всё поймёшь, - сказал я, - через десять минут.
- Я никогда не могу понять, когда ты говоришь правду, а когда – шутишь, - вздохнула Аня.
- Способы оценки чего-либо не должны быть сложны, - посоветовал я, - поэтому всегда знай, что я говорю только правду. 
И вышел из машины.
До озера мне надо было сделать всего один шаг. И, присев, я положил ладони на воду.
Ладони кольнуло, а по воде от меня побежала крохотная волна – как от брошенного в воду камешка. Только вот эта крохотная волна и не думала затихать. Оставаясь такой же едва заметной, она оставляла за собой абсолютно ровное водное поле – озеро как будто покрывалось толстым слоем идеально гладкого и хрустально прозрачного льда.
И над этим льдом очень быстро  появился туман. И он густел на глазах, этот туман.  Но этого было ещё недостаточно – у меня опять кольнуло ладони – и у тумана появился едва заметный зеленоватый оттенок.
А вот теперь надо было действовать очень быстро.
Ручку двери машины я нашёл  на ощупь.
Как только захлопнулась дверь, я тут же дал команду Аньке: газу! Вперёд, быстро! И только вперёд! Курс не менять!
И Анька тут же ударила по газам.
И никаких вопросов, криков или истерик.
Джип взревел и прыгнул вперёд.
Это напоминало езду по стиральной доске.
Я бросил взгляд на спидометр.
- Скорость строго шестьдесят!
Анька тут же сбавила скорость.
И вот только тут её, наконец, проняло: А!! – взвизгнула она. Но не от страха – это был крик восторга.
- А вот визжать не надо, - самым меланхоличным голосом, на который только был способен, сказал я. Машина весит больше двух тонн, под нами – метров тридцать озёрной воды, вот испугается озеро твоего визга и сделаем буль. А холодную воду я не люблю, не Канары тут у нас, чтоб я купался…
- …..  !!! – с восторгом воскликнула Анька в ответ.
Я бросил взгляд на спидометр, а потом на свои часы и скомандовал: Сейчас выскочим из тумана. Окажемся на песчаном пляже. Сразу жми по тормозам! Руль не сворачивать – держать только  прямо! Время – менее пятнадцати секунд.
И я стал вслух отсчитывать: И – раз, и – два..
Из тумана на песчаный пляж мы выскочили при счете семь.
Песчаный пляж – мелкого меловой белизны песка. И гранитная скала метрах в тринадцати от машины.
Я открыл дверь и радостно заявил: А вот мы и приехали!
….! – с восторгом воскликнула Анька и спрыгнула на песок.

И первым делом Анька отправилась к воде – опустила в воду руки.
- Какая теплая! – воскликнула она, - тут глубоко?
- С пляжа сразу – три ступени в граните, потом – глубина почти тридцать метров.
Ей потребовалось три секунды, чтоб избавиться от тех двух  деталей туалета, что составляли весь её наряд, а на третьей секунде она уже прыжком входила в воду.
Плавала Анька великолепно.
Я же стоял на берегу, в ожидании одного  неизбежного вопроса.
И он последовал:
- А почему вода солёная?  - удивлённо воскликнул этот вынырнувший дельфинчик.
- А почему тебя не удивляет, что она тёплая? – в ответ спросил я. Вернее, солоноватая. Ты только от берега далеко не отплывай, – посоветовал я, - не более двадцати метров. Вот там вода привычная – холодная и пресная.
- Не! – сразу согласилась Анька, я лучше тут – в тёплой и непонятной!
И, перевернувшись на спину, она отправилась вдоль берега со скоростью торпедного катера.
К счастью, катер этот довольно быстро изменил курс на обратный.
- Завтракать не хотим? Русалка? Выходи из воды, я тебя вкусным угощу! И покажу много чего интересного! – выманивал я Аньку из воды.
- А не обманешь? – спросила Анька.
- Клянусь ветчиной и пивом, что в сумке чёрной скрывается! – поклялся я. Я есть хочу!
- Пиво,  – вздохнула Анька. Ну почему всегда я за рулём?
И стала выходить из воды.
Изящная миниатюрная ожившая статуэтка, покрытая ровным загаром.

Сумку из машины она мне вытащить помогла, ибо была Настоящим Другом.
- Куда потащим? – спросила Анька. Тут на пляже устроимся? И, слушай, что это за место?
- Зачем на пляже? У меня здесь дом. Живу я тут. Шмотки на пляже оставь. Нам за скалу - вон туда – я кивнул вправо по пляжу – метров тридцать сумку тащить. Машину с места трогать нельзя ни при каких обстоятельствах, иначе можем не вернуться туда, откуда пришли.
- И куда попасть? – живо спросила Анька.
- Все сбившиеся с пути всегда попадают в новое место, - терпеливо пояснил я.
И мы потащили сумку.

За поворотом Анька встала, как вкопанная.
- А! – сказала она.
Перед нами начиналась тропинка – узкая – полтора метра шириной, и идеально прямая. И шла она сквозь розарий к  дому.
Это был маленький замок, сложенный из белого кирпича. Он был очень маленький – высотой – не выше привычной пятиэтажки, но с башенками по углам. И смотрелся он очень гармонично – и только я знал секрет, почему – длина стен каждой из его четырёх сторон была больше высоты стены ровно на величину золотого сечения. С точностью до третьего знака.
- Я от тебя всегда чего-то подобного ожидала, - сказала Анька.
- После чего? – поинтересовался я. Где я прокололся?
- После того, как я день по Эрмитажу гуляла.
Я вздохнул. Это была грустная история.
- Пойдём, - сказал я. Я приглашаю тебя в мой дом.
И мы пошли.

Три года назад Анька была в Питере, по делам, а возвращаться должна была утром на машине  с друзьями – абсолютно случайное совпадение, - те тоже проезжали через Питер.
Ту семейную пару я помнил очень хорошо – с Анькой  толстушка жена была однокашницей по универу, с тех пор они так и дружили. И муж у неё был такой же – полненький, маленький.  Но редко когда я встречал более обаятельных и влюблённых в друг друга людей – они буквально светились, когда смотрели друг на друга.
Они были умницами и  весельчаками, и нашими хорошими друзьями – мы часто ходили к другу в гости.
И не Анька должна была быть за рулём…  Выезд планировался на утро. Маленький немецкий джип, хорошая дорога.
Я позвонил Ане около пяти часов утра.
- Не садись в машину! – категорически приказал я. Позвони и предупреди ребят, что по делам остаёшься в городе.
- Пять утра! – возмутилась Анька. Что случилось?! Ты чего звонишь?
Я звонил ей каждый час.
Я интересовался, что она делает.
Я выслушал много оригинальных мыслей по своему поводу, но Анька поклялась мне, что меня послушается.
- Ты не пожалеешь, - пообещал я. Я проведу тебе очень интересную экскурсию! Обещаю!
И предложил прогуляться по городу. По Невскому.
И мы пошли гулять. Я выступал гидом по телефону. Она мне читала вывески, а я рассказывал, что там было когда-то давно. Особенно долго мы задержались у Казанского Собора. Был там на углу один кабачок, где лет сто назад произошла одна занятная история…
А потом мы пошли гулять в Эрмитаж.
Я водил её по залам, и рассказывал вещи, и понятия о которых не имеет ни один гид в музее.

Она сидела в кафе в Эрмитаже, а её телефон заряжался, когда ей пришло СМС из родного города.
Те самые ребята, та пара весёлых толстячков – разбились. И не их была вина, а вылетевшего на встречку  гружёного лесовоза.
Анька рыдала в голос.
Тогда она сразу отправилась на вокзал – только заскочив в гостиницу за вещами – и выехала домой ближайшим  поездом.
- Почему ты их не предупредил? – спросила тогда меня Анька, когда я её встретил.
- Я не знал, - ответил я. Я чувствую только тебя.  И я никогда не ошибаюсь.

Мы сидели за столом в каминном зале. Сумка была опустошена. Анька превратила содержимое в бутерброды и закуски. Я пил пиво, а она с огромным интересом листала толстенную книгу  с великолепными цветными иллюстрациями. Книгу она вытащила с одной из полок огромной библиотеки,  что занимала весь второй этаж замка.
На обложке алыми буквами было напечатано: А.С. Пушкинъ. Сказки.
А на первой странице было самое интересное.
«На память дорогому Эриху Роккаузену отъ А. Пушкина»
Омичевскъ, 1841 год.
И пушкинский автограф.
- Пушкин погиб в феврале 1937 года, я помню это абсолютно точно! – сказала Анька, подняв на меня удивлённые глаза, - но это его автограф! Я помню, я видела в музее и не один.
И ты на сказки посмотри! «Руслан и Людмила»,  - это понятно, а что такое «Сказка о Золотом Драконе и Русалке»?  И как может существовать пушкинский автограф 1841 года? И где этот Омичевск?
Я лишь пожал плечами.
- А кто тебе сказал, что Пушкин должен был погибнуть именно в 1837 году? И что мир, где он погибает, единственный?
- Но как это возможно? – спросила Анька.
- Современная наука, к счастью, этого тоже пока не понимает.  Парадокс Эйнштейна – Подольского – Розена.
- Это о чём? – спросила Анька.
Я вздохнул.
- Почитай. Фотон не знает, где ему быть, пока не появится наблюдатель. И электрон. Представь себе кучу кирпичей. Из них можно сложить замок, а можно – конюшню.  Они будут по-разному выглядеть, но состоять они будут - из одних и тех же кирпичей. Всё очень просто, если знать – как складывать.
- Ты думаешь, я что-то поняла? – спросила Анька.
- Но я не могу объяснить по другому! – честно ответил я.
И глотнул пива.
От сокровищницы замка Анька едва не упала в обморок – побледнела заметно.
Но теперь на ней, кроме туфель, появилось ещё и бриллиантовое колье и серёжки – конца девятнадцатого века. От Фаберже.
- Зачем это тебе? – спросил я, - ты никогда и никуда не сможешь в этом  выйти. Никто не поверит, что это подлинники. У тебя тут целая комната таких побрякушек.
Тут Анька посмотрела на меня так, что я сразу изменил своё мнение. Наверное потому, что любил жизнь.
Мы бродили по замку почти до конца дня. Весь верхний этаж был картинной галереей.
А потом я сказал, что нам надо возвращаться.
- Время уходит. Нам пора, - сказал я.
Анька только вздохнула.

Теперь её не пугал ни зеленоватый туман, ни дорога над озером.
И она молчала до самого подъезда моего дома. Потом поцеловала в щёку и сказала «Пока»
- Пока, - ответил я.
И пошёл домой.

Телефонный звонок раздался почти в пять утра. Я и не смотря на экран знал – звонила Анька. Я не спал – я ждал этого звонка.

- Как ты это делаешь? – спросила она.
- Нет ничего лучше в наше время, чем спрашивать что-либо важное по телефону, - я вздохнул.
- Так как?
- Да просто всё, Ань. Никаких чудес тут нет. Просто влюблённым дано умение создавать свои миры,  но не все умеют их строить. Я тебя научу, - пообещал я.
И повесил трубку.